Незавершенная сепарация от матери как предпосылка пассивного поведения женщины в ситуациях сексуального насилия

Многие современные женщины, находящиеся в процессе поиска отношений для создания семьи, вынуждены ходить на большое количество свиданий с незнакомыми мужчинами, что подвергает их риску сексуального насилия. В связи с отсутствием социальных инициирующих институтов, регламентирующих перенаправление природной агрессивности мужчин в русло защиты женщин, детей и лиц преклонного возраста, современное общество переполнено ситуациями насилия разного рода, от преступлений террористического характера и экстремистской направленности до бандитских формирований и насилия на сексуальной почве. По данным Росстата численность изнасилований и покушений на изнасилование с 1991 по 2019 год постепенно снижалось с 14, 1 до 3,2 тысяч преступлений на 100 тысяч жителей. Однако уже в январе 2020 число изнасилований в России выросло на 72% [1].

Помимо этого, юридически обосновано, что «ответственность за изнасилование или совершение насильственных действий сексуального характера с угрозой применения насилия наступает лишь в случаях, если такая угроза явилась средством преодоления сопротивления потерпевшего лица и у него имелись основания опасаться осуществления этой угрозы» [2]. Таким образом, если женщина оказалась в опасной ситуации, расцениваемой ею, как покушение на сексуальное насилие, но не оказала сопротивления, то ее заявление в полицию может быть отклонено. Из данных клинической практики психологов известно, что женщина, пережившая сексуальное насилие, в подавляющем числе случаев испытывает за случившееся чувство вины и берет всю ответственность за преступление на себя, что зачастую поддерживается обществом. Следовательно, вероятность того, что официальные данные статистики по количеству сексуальных преступлений сильно занижены, высока, и проблема разработки программы профилактики и предотвращения ситуаций сексуального насилия для женщин является актуальной.

Целью данного исследования являлось выявление скрытых мотивов пассивного поведения женщины, которая не оказывает существенного сопротивления сексуальному насилию, несмотря на собственное нежелание интимного контакта с данным мужчиной в настоящий момент времени.

Для реализации основной цели исследования был использован метод индивидуального случая – один из качественных методов психотерапии, заключающийся в описании и анализе тех особенностей индивида, которые либо не могут быть исследованы с помощью статистически подтверждаемого эксперимента по морально-этическим нормам, либо требуют глубокого погружения в психику субъекта с учетом тончайших нюансов его индивидуальности. Применение метода индивидуального случая в проведенном нами исследовании обосновано как обоими этими факторами, так и необходимостью обнаружения общих теоретических закономерностей, способствующих формированию пассивного поведения женщины в ситуациях сексуального насилия.

К психологу обратилась женщина 42 лет, находящаяся в разводе, проживающая с дочерью 14 лет и матерью. Клиентку беспокоили конфликтные отношения с матерью, которых она пыталась избежать, создав новую семью, тем самым начав жить от матери отдельно. Женщина активно знакомилась с мужчинами и ходила на свидания. Однако те мужчины, которые были ей наиболее симпатичны, с первой встречи проявляли высокую сексуальную активность, по словам клиентки принуждая ее к сексуальному акту. Поскольку женщина чувствовала себя ими изнасилованной, на этом дальнейшие отношения с ними заканчивались. Уважительно общавшиеся с ней мужчины не вызывали ее личного интереса. В итоге она отказалась от мысли встретить подходящего ей мужчину и перестала предпринимать даже малейшие попытки создать новые любовные отношения. На момент первой встречи с психологом женщина испытывала бессмысленность собственного существования, апатию и воспринимала себя, как неудачницу с точки зрения своей женской реализации.

Поскольку регуляция психосексуального поведения человека осуществляется преимущественно бессознательно, то и для его коррекции мы применили психодинамический подход. Исследование проводилось средствами психоаналитической психотерапии в сочетании с песочной терапией в течение 2 лет.

Естественной реакцией любого человека на угрозу насилия является защитная агрессия, проявляемая либо в ответном виде, либо через уход от опасной ситуации. Тот факт, что женщина, подвергаемая сексуальному насилию, не оказывает сопротивления и не может объяснить своей реакции, заставил нас предположить, что предпосылкой ее поведения является ранняя психическая травма. В психоаналитическом подходе исследования травмы были начаты З. Фрейдом, который предполагал, что неврозы его пациентов и в особенности пациенток, страдающих истерией, были вызваны пережитой в детстве травмой [3]. Хотя Фрейд отказался от своей первоначальной гипотезы о связи истерии с инцестом, тем не менее, идея, что детская психотравма невротиков имеет прямое отношение к развитию их сексуальности, до сих пор оправдывается многими современными психоаналитиками.

«В настоящее время понятие психическая травма определяется как глубоко индивидуальная реакция на то или иное, как правило, трагическое или чрезвычайно значимое для личности событие, вызывающее чрезмерное психическое напряжение и последующие негативные переживания, которые не могут быть преодолены самостоятельно и вызывают устойчивые изменения состояния и поведения» [4, с. 3]. В своей монографии «Исследование истерии» Фрейд утверждал, что травматическим может являться любое событие, вызывающее у субъекта чувство ужаса, стыда или душевной боли, воспринимаемое им как непереносимое. При этом если травматическое событие не было отреагировано, то есть осознано и оплакано, оно не имеет срока давности, и детская психотравма может проявляться у взрослого человека через неадекватно острую реакцию на события, чем-то напоминающие те, которые когда-то причинили мучительную боль.

Какое же событие явилось травмирующим для клиентки, лежащим в основе ее невроза и заставляющим ее раз за разом терпеть сексуальное насилие? В ходе беседы клиентка призналась, что говорила мужчинам, что не готова к интимной близости с ними и старалась не создавать ситуации, способствующие насилию. Однако мужчины ее будто бы не слышали и продолжали настаивать на сексуальном контакте. При этом они вели себя с одной стороны чрезмерно настойчиво, сразу «распуская руки», а с другой улыбались и говорили комплименты, что ставило клиентку в тупик. По ее словам, если кто-то проявляет к ней активную агрессию, выражаемую через громкий крик или угрозы, она умеет дать отпор и постоять за себя. Когда же мужчина на словах проявляет симпатию, а на деле – агрессию, клиентка реагирует через замирание и нарушение когнитивных функций, то есть перестает оценивать опасность ситуации и испытывает растерянность. Сначала в ситуациях насилия она словами выражала свое несогласие, но постепенно, когда мужчина продолжал настаивать на сексуальном акте,  замолкала и смирялась с происходящим. У психолога создалось впечатление, что подобное поведение женщины могло расцениваться мужчинами, как флирт. Реакция клиентки не была твердой и утвердительной, не оставляющей сомнений в том, что она действительно не желает сексуального контакта.

В ходе психоаналитической психотерапии было выявлено, что подобным образом клиентка обычно ведет себя в отношениях со своей матерью, властной женщиной, не приемлющей любого мнения дочери, отличного от ее собственного. На основании этого факта нами была выдвинута гипотеза, что пассивное поведение клиентки в случае возникновения ситуаций сексуального насилия, свидетельствующее о слабости Эго, могло быть вызвано нарушениями на ранних стадиях ее психосексуального развития вследствие трудностей в диаде мать-дитя.

Согласно психоаналитической теории объектных отношений те «внутренние объекты», которые представлены в психике, как отношения со значимыми фигурами в первые годы жизни, оказывают намного более значительное влияние на развитие личности субъекта, чем агрессивные или сексуальные влечения [5, с. 20]. Если такие отношения оказываются не доступными и приводят к возбуждению и последующей фрустрации потребностей ребенка первых лет жизни, то представления о них вытесняются и функционируют на бессознательном уровне. Вытесненные «внутренние значимые объекты» оказываются невидимыми для актуальной памяти и сознания, но продолжают создавать напряжение в психике, вызывая страдания, причину которых невозможно определить путем обычного логического размышления. Будучи непризнанными, страдания субъекта замещаются различными симптомами соматического или психического характера.

Средствами песочной терапии происходило постепенное погружение клиентки в ее детские воспоминания, вызывающие в ней сильнейшие аффекты ярости, ненависти, беспомощности, уныния, чувства вины, вызванные отношениями с матерью. Фантазии клиентки о периоде ее младенчества свидетельствовали о том, что ей было запрещено выказывать разного рода неудовольствие и агрессию, особенно направленные на мать. Более того, клиентка считала себя обязанной удовлетворять мать демонстрацией привязанности через улыбку или объятия, однако не позволяла себе получать восхищение и признание собственной детской прелести и непосредственности от материнской фигуры. В случаях проявления своеволия ребенка мать часто утверждала, что у дочери трудный характер и обвиняла ее в эгоизме, тем самым подавляя развитие Эго дочери и ее способность оказывать сопротивление.

Каков же механизм формирования пассивного поведения женщины, не оказывающей сопротивления в ситуациях сексуального насилия с точки зрения психодинамического подхода? По мнению Дэвида Э. Шарффа «специфическое трудности в сексуальной жизни являются следствием базовых нарушений внутренних объектных отношений, проявляющихся на телесном уровне…. Взаимодействие на уровне физических потребностей возводит мост не только между объектными мирами двух людей, но и между телом и психикой каждого из них. Этот мост дает личности проработать старые проблемы, которые у большинства людей особенно ясно проявляются именно в их сексуальной жизни» [5, с. 20, 23]. То есть именно сексуальное взаимодействие воскрешает в бессознательном субъекта те психические травмы, которые когда-то приобрел младенец в отношениях с материнским объектом.

Мать и ребенок первых лет жизни оказывают друг на друга сильнейшее воздействие и находятся в тесном телесном и эмоциональном контакте, являющихся прототипом всех последующих любовных отношений субъекта и служащих опорой его личностного развития, что подтверждают исследования Боулби, Балинта, Винникотта, Малер и других [6]. В работе Шпитца [7] было показано, что для развития в ребенке способности строить отношения с окружающими и привязанности к ним необходимо, чтобы мать на протяжении первых двух лет жизни младенца обеспечивала ему не только уход и питание, но и эмоционально общалась посредством особого физического невербального взаимодействия. В случае отсутствия в раннем возрасте постоянной материнской фигуры, которой важен именно этот ребенок, даже в случае материально обеспеченного ухода из таких детей могут вырастать избалованные, депрессивные или отстраненные от других людей подростки и взрослые с обедненной душевной жизнью и нарушениями психосексуального поведения. «Сексуальные производные проблем, возникающих в отношениях матери и младенца, становятся частью паттернов, разворачивающихся в более широком семейном контексте в следующие 10, 15 и даже 30 лет» [5, С. 36].

Привязанность к матери превосходит по важности для развития ребенка его потребность в пище, то есть является первичной. Индивиды, не уверенные в том, что обеспечивающий их нужды объект готов на них ответить в любой момент времени отличаются сверхзависимым поведением, поскольку стремятся самостоятельно обеспечить его надежность через стремление находиться максимально близко к нему как можно чаще. Влияние привязанности к матери на психосексуальное развитие ребенка было продемонстрировано в этологическом эксперименте Харлоу [8] с детенышами макак-резусов, в ходе которого детеныши воспитывались в отсутствии их матерей. Результаты экспериментов продемонстрировали, что все «сироты», воспитанные без живой матери по мере взросления оказались неспособными к сексуальной активности. Если самцы не могли совокупляться, то самки никоим образом не участвовали в половом акте, не сопротивляясь ему, фактически предоставляя свое тело насилию.

На основе изложенных выше теорий и результатов экспериментов нами была выдвинута промежуточная гипотеза о том, что, возможно, женщина не оказывает сопротивления сексуальному насилию, в том числе из-за отсутствия в ее раннем возрасте «достаточно хорошей матери», обеспечившей ей формирование надежной эмоциональной привязанности, превалирующей над физическим уходом и кормлением. Если мать сама оказывается неспособной к душевному взаимообмену со своим ребенком в силу ее раннего опыта «эмоционально холодного детства» и избегает близости (что может свидетельствовать о нарциссическом расстройстве личности матери), то она создает условия для формирования у ребенка сверхзависимого поведения. Младенец подвергается риску восприятия матери, которая воспитывает его безэмоционально, оказывая уход «по часам», вместо следования за его насущными потребностями, как отвергающей. Однако именно в сексе (или его прототипе – телесном контакте, окрашенным удовольствием) самым парадоксальным образом заложена возможность сближения, столь необходимая сверхзависимому субъекту. Поэтому бессознательно сексуальный акт дает возможность терпеть и прощать отвергающую родительскую фигуру. В данном случае вследствие проекции взрослая женщина, попавшая в ситуацию сексуального насилия, оказывается неспособной сказать: «Нет» вовсе не насильнику, а собственной отвергающей ее истинные потребности матери, предпочитая терпеть и прощать ее эмоциональную недоступность и холодность. Супер-Эго оказывается настолько властным и безжалостным, что лишает женщину возможности к сопротивлению. И, поскольку, противостоять Супер-Эго может быть не просто бессмысленно, но даже опасно, так как это противостояние сродни борьбе со всем жестоким миром, выжить оказывается возможным лишь подчинившись ему и признав собственную вину за случившееся. Таким образом, маленькая девочка, воспитываемая нарциссической матерью, уже заранее рискует проиграть в борьбе за свою будущую сексуальную жизнь, иногда так ее и не начав.

Неумение говорить: «Нет» насилию в свой адрес свидетельствует о незавершенной сепарации от матери, которая оказывает влияние, как на нарушения в психосексуальном развитии женщины [9], так и на формирование зависимого поведения [10].

Под психологической сепарацией мы понимаем два взаимосвязанных процесса, разворачивающихся в ходе психического развития: ухода от объекта, с которым ранее были установлены отношения доверия и свободы выбора продолжения отношений с ним, либо их прекращения без прерывания эмоциональных связей. Сепарация от матери необходима для осознания ребенком его идентичности, отдельности от матери и индивидуальности [10, с. 8].

Понятие сепарации от матери и изучение всего периода времени от рождения до 3 лет имеет решающее значение для изучения сексуальной привязанности, потому что если сепарация не завершается и субъект испытывает сильнейшую сепарационную тревогу, препятствующую его отделению от материнской фигуры, то ни о какой близости не может идти и речи. Чтобы приблизиться, необходимо сначала отдалиться и какое-то время пробыть в одиночестве. Поэтому рассмотрение любых вопросов нарушения психосексуального поведения без учета сепарации – индивидуации не имеет большого смысла. Подробные аспекты влияния защитных процессов психики на формирование той или иной формы сексуальной привязанности субъекта, связанных с фиксацией на определенной стадии сепарации – индивидуации будут рассмотрены нами в последующих работах. В данном конкретном случае нас интересует тот факт, что причиной садо-мазохистских отношений пары зачастую является непереносимость одним или обоими партнерами сепарационных процессов, как таковых [5, с.50]. Следовательно, в психотерапии клиентов, страдающих от депрессивных или меланхолических состояний, важной мишенью будет являться завершение их сепарации от матери.

Для того чтобы женщина позволила себе говорить: «Нет», нужно найти способ помощи ей в укреплении своего Эго и завершения прерванного в детстве нормального процесса сепарации — индивидуации. Чтобы разработать программу по завершению сепарации от матери, необходимо разобраться, какое же отношение матери к ребенку раннего возраста мы можем хотя бы в первом приближении отнести к норме.

По мнению Винникотта центральные аспекты Эго, основы ядра самости индивида формируются в его ранних отношениях с правильно «отзеркаливающей» его потребности матерью [11]. Это означает, что когда ребенок грустит, мать грустит вместе с ним, когда радуется, мать отражает его улыбку. Таким образом, удерживая истинные чувства младенца и свидетельствуя ему о них, мать помогает постепенно сформировать восприятие, что эти чувства принадлежат ему самому. Таким образом, отношения с матерью необходимы для обретения ребенком знания о себе, как об индивидуальности [5, с. 42].

Когда знание о себе оказывается поврежденным, в силу вступает влечение жизни, реализуемое через навязчивое повторение и воспроизведение обстоятельств полученной ранее инфантильной психотравмы.

В силу того, что сексуальность соединяет в себе телесность и самое ядро эмоциональной сферы, проблемы в сексуальной области чаще всего указывают на то, что индивид живет из ложной самости и, возможно, даже не осознает собственные чувства[5, с. 45]. Такой ребенок может выглядеть милым, улыбаться, быть тихими и послушным, хотя внутри себя испытывает сильный гнев и ненависть. Он вынужден прятать свою истинную самость от объекта, чтобы уберечь ее от разрушения, для чего свои настоящие чувства ему приходится скрывать. Тем не менее, в соответствие с понятием Фрейда о «сохранении психических переживаний» вытесненные мучительные чувства никуда не исчезают, но сохраняются в психике субъекта, проявляясь в виде психических или психосоматических симптомов. В итоге, вследствие действия механизма навязчивого повторения субъект следует одним и тем же стратегиям поведения, например, выбору подобных друг другу сексуальных партнеров несмотря на то, что уже имеет негативный опыт взаимодействия с ними. Повторение аналогичных первому травматическому опыту переживаний заставляет субъекта вновь и вновь испытывать вытесненные некогда чувства  и рано или поздно осознать их [4, с. 11 — 14].

Каким же образом психосексуальное поведение взрослой женщины оказывается связанным с искаженным отзеркаливанием ее инфантильных потребностей матерью, приведших в дальнейшем к сверхзависимости вместо сепарации?

Как писал Лихтеншейн: «Мать удовлетворяет потребности младенца, то есть фактически создает некоторые специфические нужды, которые ей приятно удовлетворять, и младенец превращается в орган или инструмент для удовлетворения бессознательных потребностей матери. Именно в этом мне видится связь между сексуальностью и возникновением в человеке чувства идентичности. Взаимодействие двух партнеров, в котором каждый ощущает себя уникальным и способным стать сенсорным инструментом удовлетворения для другого, можно назвать партнерством, в основе которого лежит чувственная вовлеченность» [5, с. 43]. Логично предположить, что если удовлетворение получает лишь один из партнеров, обладающей наибольшей властью и не позволяющий более слабому получить свою долю удовольствия, то в данном случае речь уже будет идти не о простейших, догенитальных формах взрослой сексуальности, направленной на собственное удовольствие, а о сексуальном насилии.

Таким образом, в тех случаях, когда ребенок первых лет жизни является объектом для психологического чувственного удовлетворения матери при подавлении или игнорировании его собственных потребностей в удовлетворении, он может воспринимать отношения с матерью, как травмирующие и связанные с сексуальным насилием. Подобные мысли приходили клиентке, случай которой разбирается в данном исследовании. Во время некоторых сессий песочной терапии она утверждала, что ее фантазии выглядят так, будто она пережила сексуальное насилие со стороны матери в раннем детстве, хотя никакие факты, доказывающие возможность инцеста ей неизвестны.

В психоаналитической литературе описаны случаи [12], свидетельствующие о том, что сексуальные партнеры притягиваются друг к другу средствами их бессознательных. Значит, уместным будет предположить, что клиентку, испытывающую сепарационные трудности в отделении от матери и не способную сказать матери: «Нет» с высокой вероятностью будут привлекать мужчины с аналогичным опытом незавершенной сепарации от их матерей. Эта гипотеза имеет подтверждение в рассказах о бывшем муже клиентки, который чрезмерно привязан к своей матери и следует ее указаниям во всех сферах своей жизни.

Мужчина с незавершенной сепарацией от матери в подавляющем числе случаев проявляет повышенную агрессивность, иногда переходящую в девиантное поведение [13, 14] и насилие. Поскольку его мужская идентичность, вследствие инфантильной травмы общения с эмоционально «холодной» матерью, легко оказывается под угрозой, зачастую он утверждает собственную маскулинность через садистически окрашенные отношения с женщинами. Мужчин такого плана часто привлекают женщины, неуверенные в себе и не умеющие оказать сопротивление.

Чтобы прервать череду навязчивых повторений и коротких встреч, связанных с сексуальным насилием, женщине в первую очередь необходимо завершить сепарацию от матери, укрепить свое Эго, женскую и сексуальную идентичность и научиться отстаивать свое мнение в отношениях с окружающими людьми.

Ранее нами было показано[10], что эффективным методом работы с травмой незавершенной сепарации от матери является песочная терапия. Поэтому в данном исследовании мы также вели работу с травмой незавершенной сепарации от матери с использованием этого психодинамического метода. В итоге 2-летней работы уверенность клиентки в собственных силах и личной неприкосновенности возросла. Постепенно она научилась говорить: «Нет» так, чтобы другие люди, в том числе и мужчины, ее слышали и понимали, то есть перешла в активную жизненную позицию.

Таким образом, на основании проведенного нами исследования и анализа клинического случая можно сделать следующие выводы:

1. Предпосылкой пассивного реагирования на ситуации сексуального насилия клиентки явились психотравмирующие отношения в диаде мать-дитя в первые годы жизни и, как следствие этого, незавершенная сепарация от матери.
2. Искаженное «отзеркаливание» матерью чувств и потребностей ребенка раннего возраста при одновременном требовании одностороннего удовлетворения материнских потребностей может привести к покорному поведению и вытеснению истинных чувств женщины и восприятию отношений с матерью, как инцестуозных.
3. Одной из мишеней психокоррекции пассивного поведения женщины в ситуациях сексуального насилия является завершение сепарации от матери методами психоаналитической психотерапии.